Песня для любимой - Страница 32

— Да, звучит неплохо, — заметила Мадлен, что-то строча в блокноте. — Это надо будет процитировать.

Кэрол вздохнула. О чуткости и понимании со стороны Мадлен не могло идти и речи. Но это было неважно. Кэрол просто хотела выговориться. Неважно кому.

Помнится, на следующий день она сидела на стуле рядом с кроватью, поила Майка горячим молоком с медом и ласково выговаривала ему:

— Ну и зачем ты вообще пошел в колледж? Тебе надо лежать в тепле и не вставать с постели.

— Я хотел увидеть тебя, — просипел Майк. — Хотел извиниться за то, что доставил тебе столько неприятностей. Я чувствую себя полным идиотом, потому что вместо того, чтобы действовать четко и логично, вел себя, как глупый мальчишка. Я поддался панике и разнылся, хотя стоило сесть и подумать, что делать.

— Не кори себя, — покачала головой Кэрол. — Почему-то считается, что мужчина не имеет права на эмоции и должен все держать под контролем. Но мне кажется, что иногда вам тоже хочется расплакаться, и вы не делаете это лишь потому, что вас с детства учили, что мальчишки не ревут.

Он благодарно уткнулся лицом в ее колени.

— Плохо, что врач накачал нас вчера успокоительным, — перевела Кэрол разговор на другую тему. — Я должна была настоять, чтобы ты переоделся в сухое и принял горячую ванну, как только вернешься. Вспотел, ползал в снегу, когда пытался попасть в гараж, после этого — на мороз… Я не удивляюсь, что теперь у тебя жар.

— Ты говоришь прямо как взрослая, — добродушно сыронизировал Майк. — Но вообще я бы не возражал, если бы ты была вчера здесь и помогла мне принять ванну… — Он воспользовался своим положением больного и сделал вид, что не заметил, как при этих словах порозовели щечки Кэрол. — И вообще, если бы нам не надо было расставаться каждый вечер… Жили бы мы вместе, могли бы ухаживать друг за другом… — Его тон приобрел мечтательную окраску.

Кэрол показалось, что сердце у нее в груди подскочило и сделало кувырок. Любимый мечтает об их будущей совместной жизни? Или просто представляет, как было бы удобно не тащиться каждый вечер через полгорода, провожая ее до дома?

Конечно, это было бы здорово — жить вместе. Она представила, как они с Майком в четыре руки готовят ужин, как обсуждают за чашечкой чая события минувшего дня, в обнимку сидят на диване и смотрят любимый фильм… Фантазия повела бы ее и дальше, если бы Майк внезапно не хлопнул себя по лбу:

— Какой я радушный хозяин! Гостеприимство мое воистину не знает границ!

— Что с тобой? — удивилась Кэрол. — Откуда столько сарказма?

— Я же пригласил тебя посмотреть концерт по ТВ. А сам вместо этого лежу и эксплуатирую тебя.

— Вот уж ничего страшного, — успокоила его Кэрол. — Кстати, молоко еще не остыло?

— В самый раз. И все-таки пошли в гостиную, передача как раз должна была недавно начаться.

Уже сидя на диване перед включенным телевизором, Кэрол хихикнула:

— А вообще мне нравится такой подход. «Какой я молодец, какой я гостеприимный»… Гораздо лучше, чем кричать каждый раз: «Ах, я растяпа!» Надо будет принять на вооружение.

Майк, расположившийся рядом с Кэрол и положивший разгоряченную голову ей на колени, только молча улыбнулся.

— Майки… Маайк… — Кэрол легонько потрясла любимого за плечо.

Похоже, он крепко уснул. Простуда выбила его из колеи настолько, что даже забойные гитарные риффы любимой группы не взбодрили. Майк спал, все так же положив голову ей на колени и подтянув острые коленки к животу. Его влажные от пота волосы разметались, а в неясном вечернем свете торшера по щекам пролегли длинные тени от густых ресниц.

В его позе было столько трогательного и беззащитного… И потом, Кэрол первый раз в жизни видела спящего юношу, была с ним тет-а-тет, и в самом факте его сна крылось что-то интимное, что-то такое, что навевало мысли о его доверии к ней и рождало в ее сердце щемящую нежность.

Она вспомнила, что вчера они так и не довели до конца, вернее — естественного продолжения, степень своей близости, хотя находились на волосок от этого. И вновь ощутила привкус того странного коктейля из страха и желания, готовности и нерешительности, уверенности и осторожности, разочарования и облегчения оттого, что самое главное так и не состоялось.

Чего я боюсь? — с удивлением спрашивала она саму себя. Ведь я так переживала, когда он никак не мог решиться поцеловать меня, а с той поры мы только лучше узнали друг друга, и наши чувства стали глубже и крепче…

Хотя теперь важнее другое. Что делать? Майк спит и будить его жалко, а между тем за окном стемнело и пора домой. Но бросать его, больного и спящего… Кэрол представила, как он просыпается среди ночи на диване, совсем один, и первое время не может сообразить, где находится и почему он не в своей комнате, а также — куда подевалась она.

Кэрол бросила взгляд на телефонный аппарат. Позвонить домой и отпроситься? Объяснить все как есть — что Майк заболел и уснул, а ей жаль оставлять его одного, и потом — ей придется возвращаться домой вечером без провожатого…

Ей было не очень-то по себе. Как родители отнесутся к такому заявлению после их вчерашних приключений? Оставалось только надеяться, что они ее поймут. Ну не поколотят же меня, с усмешкой сказала себе Кэрол, осуждая собственную трусость.

Она протянула руку, взяла диванную подушку и осторожно подложила под голову Майка, а сама поднялась с дивана и задумчиво подошла к телефону. Кэрол несколько раз подносила руку к трубке и не могла решиться позвонить, призывая на помощь образ смелой и раскованной Салли, которая расхохоталась бы, если б только видела свою приятельницу в данную минуту.