Песня для любимой - Страница 13

Через несколько шагов они вышли на небольшую площадку, где стоял маленький фонтанчик, окруженный кустами акации. У фонтана притулилась скамеечка, освещенная неярким светом фонаря. Они расположились рядышком на этой скамейке.

— Как красиво… — Кэрол залюбовалась струйками фонтана, в которых резвились оранжевые электрические блики. — А ты здесь знаешь каждый дюйм? Наверное, ты давно ходишь в этот клуб?

Майк кивнул.

— С детства, — сказал он. — Я даже помогал красить бортик этого фонтана, когда его только-только установили. Это уголок отдыха для персонала, Дак устроил его, когда ему надоело, что посудомойки курят в форточку на кухне. Дак был школьным приятелем моего отца и обещал ему присматривать за мной. Вот он и присматривает.

— Дак? А кто это? — Кэрол припомнила, что уже слышала сегодня это имя.

— Тимоти Дакпул, владелец клуба.

— А… А почему за тобой надо присматривать? В смысле, почему твой отец просил об этом кого-то другого? — осторожно спросила Кэрол, боясь задеть Майка. Вдруг в его жизни была какая-то трагическая история…

— Да нет, и отец, и мать живы и здоровы, — покачал головой Майк, верно истолковав ее невысказанное предположение. — Папа — летчик, мама — стюардесса на международных линиях. Они так редко бывают дома, что я иногда забываю, как они выглядят.

— Вот это да… Летчик и стюардесса… — мечтательно повторила Кэрол.

В детстве она мечтала стать стюардессой. Она несколько раз летала на самолетах с родителями: они брали ее с собой в отпуск во Флориду еще до рождения Пита и к тетушке Шерил в Канаду — за год до того, как появилась Бонни.

И воображение Кэрол просто потрясли небесные феи в красивой голубой форме. Быстрые, изящные, подтянутые, безупречные, с красивыми ухоженными волосами и холеными руками, они порхали по салону и улыбались, улыбались, что бы ни случилось. Даже когда малыш Питер испачкал шоколадом рукав блузки одной из них, девушка мило улыбнулась и прощебетала в ответ на извинения миссис Смит: «Ничего страшного. Забудьте об этом». Когда она снова подошла к ним, чтобы подать стаканчик сока, пятна на блузке уже не было. Как им это удается, до сих пор оставалось для Кэрол загадкой.

— Это, наверное, так здорово… — поделилась она своими размышлениями с Майком. — Постоянно бывать в разных странах, о которых многие люди только мечтают или даже не слыхали. И билет не надо покупать.

— Это здорово, когда едешь туда отдыхать, — возразил Майк. — А работа есть работа. Они иногда даже не успевают посмотреть город, в который прилетели. Только выспишься после перелета — уже снова надо лететь. Кстати, они чуть не развелись из-за этой работы.

— Как? Почему? — Кэрол удивленно воззрилась на Майкла. Она и представить себе не могла, что, например, ее родители могли бы расстаться.

— Когда я родился, они договорились о таком графике, чтобы быть дома по очереди. Пока мама в рейсе, отец сидел со мной, и наоборот. В результате они несколько лет друг друга почти не видели. Папа прилетает усталый, даже не успевает спросить: «Как дела», падает спать. А когда просыпается, мама уже где-нибудь в Токио или Бангкоке. Потом она возвращается, он вручает ей меня, перемазанного кашей, и летит в Гонолулу.

Майк положил ногу на ногу и задумчиво вперил взгляд в звездное небо.

— В результате такая жизнь надоела им обоим, — продолжил он. — Мама взбунтовалась первой. «Мне нужен муж, с которым у меня хоть изредка совпадали бы выходные, — объявила она. — Когда я веду Микки в «Макдоналдс», я просто не могу смотреть без слез на семьи, которые пришли туда все вместе — и с папой, и с мамой». «Мне тоже нужна жена, которая терпеливо дожидалась бы меня из рейса и никуда после этого не уходила, — вторил ей отец. — Я не могу видеть любимую женщину лишь на фотографии».

— Но ведь, в конце концов они помирились? — спросила Кэрол.

— Да. Они взяли отпуск, и мы втроем отправились на Канары — первый раз в жизни вся семья была в сборе, и никто никуда не улетал. А потом они наняли для меня няню и стали летать вместе. Кстати, няней выбрали сестру Дака. Она брала меня с собой и торчала здесь с утра до вечера. Так что в заведении Дака я стал завсегдатаем раньше, чем в школу пошел.

Он помолчал, предаваясь воспоминаниям. Кэрол тоже молчала, не желая мешать ходу его мыслей — она чувствовала, что, если немного подождать, Майк расскажет что-то еще. И оказалась права.

— Здесь я и выучился играть на гитаре, — снова заговорил Майк. — Мне было скучно, я бесцельно слонялся по клубу и всем мешал — путался под ногами у официантов, играл на кухне лимонами для коктейлей и один раз раскрутил колки на чьем-то контрабасе прямо перед выступлением. Тогда Дак сел передо мной на корточки и сказал: «Зачем ты это сделал? Тебе скучно? Это оттого, что у тебя нет цели. Чего ты хочешь от жизни, парень? Кем ты хочешь стать?» А я ответил первое, что мне пришло в голову: «Музыкантом». «О'кей, — ответил Дак. — Ты им станешь». И показал мне, как держать в руках гитару и как извлекать из нее простейшие звуки. Конечно, пальцы у меня в том возрасте были слабоваты. Но Дак сказал, что я обязательно должен каждый день играть гаммы. Он подарил мне свою старую гитару, я часами сидел у него в кабинете и играл упражнения, которые он мне задавал, — и ты знаешь, мне это нравилось! У меня появилась цель.

У меня теперь тоже появилась цель, подумала Кэрол. Сделать все, чтобы Майкл Стрейнджерс полюбил меня.

— Микки! Майк, ты здесь? — В дверях клуба, ведущих на задний двор, стоял Робби и вглядывался в сумрак.